Полностью переключив всё своё внимание на собеседницу, Кассандра чуть вздрогнула, когда немного сбоку неожиданно к ним подошёл один из студентов (судя по облачению), в смешной маске, но вызывающей лишь добрую улыбку, а не злую насмешку.
- Живого всего во славу живых! Рамира шлет свою любовь, не упустите свой шанс….И когда прочитаете, то верните, пожалуйста. А то мне на всех не хватит. Удивившись, жрица подняла глаза на него как раз в тот момент, когда мальчик?мужчина? протягивал ей излишне резким движением листовки. Внезапно девушке чуть не стало дурно, когда она успела заметить, как от этой резкости у "маски" чуть поплыла кожа на руке, что свойственно недавно поднятым (*). Скосив глаза на собеседницу и убедившись ,что она ничего не заметила, девушка, пересилив себя, с вежливой улыбкой взяла листовки.
- Благодарю вас, сударь. Да хранит вашу душу Единый. - Не удержалась от маленькой шпильки в адрес испугавшего её поднятого. Пробежав глазами по листовке и отметив, что, в принципе, послания были довольно мирными, простила этого "студента". Поискав его глазами, увидела, что он отошёл не очень далеко, и встала, намереваясь отдать ему листовки, как он и просил, а заодно... просто пообщаться с тем, кто теперь воспринимал этот мир по-другому.
Объявили начало бала, пришлось остановиться и отдать должное профессионализму открывающих пар. Наградив их аплодисментами, как и другие присутствующие, осторожно продвигается среди гостей к приметной маске. Практически подойдя вплотную, вынуждена была пропустить одного из знатных кавалеров, смутно вроде знакомого, но, списав всё на свою невнимательность из-за такого мероприятия - мало ли, кто померещится, Ксандра подошла к "маске".
- Благодарю за информацию, последователь Рамиры. Ваша богиня оценит вашу преданность... Немного замялась и, понизив голос, спросила:
- Скажите... А можно у вас узнать, как вы себя чувствуете? Показала глазами на его запястье, где чуть лопнувшая кожа немного начала расходиться. Вам помочь?
Взгляд мимовольно выхватил из круговерти пар прекрасную женщину в красивом и сдержанном платье - судя по тому, как за ними наблюдали и перешептывались многие, причём почти все - одобрительно и восхищённо, это была сама королева, отчего жрица, как одна из не-дворянского рода, почувствовала себя неуютно. Бал - не место для таких, как мы. Это веселье для знати. А мы... Какую роль играют здесь все те, кто приглашён на праздник, но не совсем по праву статуса?! Конечно, нам приятно, но... сравнивать себя постоянно с какой-нибудь напыщенной своим мнимым величием пусть даже баронессой... Это не очень хорошо... Ай, ладно. Кто сказал, что нам не рады? Тот, кто присылал приглашения, знал, что делает. И я ему или ей благодарна. Вечер замечательный... Так прочь с лица тревоги и заботы... Сегодня вечер счастья здесь для всех...
________________________________________________________________________________________
(*) благодаря Анатомии/уровень Высокий/ - догадалась о принадлежности Штопа к...не совсем живым

Отредактировано Кассандра Темилье (Среда, 27 апреля, 2011г. 10:57:45)

- Я сам давно перестал строить воздушные замки и жил сегодняшним днём; вечно юный и вечно древний, я представлялся самому себе чем-то вроде часов, тикающих в пустоте: лицо-циферблат выкрашено в белый цвет, глаза глядят в никуда; вырезанные из слоновой кости руки-стрелки показывают время ни для кого… в лучах первородного света, который существовал ещё до начала мира, до того, как Единый отделил свет от тьмы. Тик-так, тикают самые точные в мире часы, в пустой комнате размером с мир.
Как всякий бог, он наделён сверхчеловеческими способностями, и, как у всякого бога, само по себе его существование лишено смысла – оно обретается только в контексте человеческой веры. Он существует лишь как отражение веры смертных – их страха смерти, страха перед неизвестным. - Возможно, моя жизнь и лишена смысла, но раз уж я живу, от чего бы мне не заняться чем-то веселым? Мысль, греющая его сердце многие годы. Мысль, которая поддерживала его желание идти вперед, не останавливаться никогда и с улыбкой встречать каждый новый день. Пусть эта улыбка и была лишь маской, пусть она была притворной. Но, порою, даже притворно улыбаться бывает не так просто. Когда в твоем сердце пустота, когда ты не знаешь, чего ты хочешь от себя, от этой, порядком надоевшей жизни. Кажется, что ты повидал все и ничего. Пусть тебе будет хоть сто, хоть тысяча лет, есть вопросы, ответы на которые тебе не суждено будет познать.
Казалось, что, былой огонь, что пылал в сердце вампира превратился в едва заметное пламя на дотлевающей свече. Он терял надежду, терял себя и смысл своего существования. Эмиль уже не понимал, кто он, зачем ему жить? Но, как бы то ни было, он из последних сил не желал верить в то, что это конец. Ему не могло прийти в голову, что его жизнь, жизнь, которой многие бы позавидовали, закончится так. Зависть... Забавное чувство. А ведь и правда, жизни графа многие завидовали. Казалось бы, вечные балы, большой достаток, пьянки и куча поклонниц. Глупцы. Не могли они понять, что это толпа девушек со смазливыми личиками, в которых вампир видел лишь кукол, не более того, да, на большее они и не походили. Глупые девы в шикарных платьях, обвешанные золотом и бриллиантами. Возможно, ими они и компенсировали свою внутреннюю ущербность. Пустышки, не более того. Одни велись на дешевые комплименты, другие на подарки, или смазливое личико вампира. Бред. Граф играл с ними, это забавляло его. С куклами можно лишь играть, не более того. Но не было и ни могло быть среди них той, которая смогла бы понять вампира. Та, которой он мог бы открыться не боясь ничего. Он никогда не любил по настоящему... Любящий многих - знает женщин, любящий одну - познает любовь.
Любовь есть... высокое побуждение человека к росту, к тому, чтобы стать чем-то внутри себя, стать неким миром, стать миром внутри себя ради другого. Это великое, почти непомерное требование, нечто такое, что избирает нас и призывает к великому. Много кто пытался описать это ни на что не похожее чувство, но ни у кого этого не выходило и выйдет. Просто потому, что она окрыляет. Она может вознести твою душу на небеса или втоптать твое сердце в грязь. Просто потому, что те, кто хоть раз любил, не могут этого сделать, так как у смертных нет достойных слов, описывающих её. Боги и только лишь они, могут это сделать. Будь ты простой крестьянин или король, все равны перед ней. - Зачем это все? К чему все эти мысли в моей голове? Я - граф Эмиль Кристоф и этим все сказано.
Глупо, но за все те года, что он прожил, он так и не познал это чувство. Чувство, что привязывало к себе крепче любого наркотика, что дурманило больше вина. Пьянящее и легкое, но столь коварное. Но, в тот миг, как та дева, что находилась к вампиру спиной, повернулась к нему. В тот миг, как он увидел её лицо, в сердце вампира зародилось новое, не с чем не сравнимое, неизвестное чувство. Он узнал её сразу. Эта была та самая эльфийка, которую он повстречал в таверне. Та самая, у которой вампир чуть не отнял жизнь. Это была она, сомнений быть не могло, но от чего-то, вампиру показалось, что он видел её в первый раз. Что это, словно, иная девушка. Взглянув в её бездонные, чистые, словно сапфир глаза, он едва не выронил бокал с вином. - Неужели? Этого не может быть. Вампир словно оцепенел, пока девушка читала ему нотации. Она была в ярости и граф чувствовал это. Теперь, он начал осознавать, что произошло той ночью в таверне. Эмиль понял, что за голос звал его сюда и от чего такая печаль вдруг нахлынула на него. Он пропускал все, что та говорила ему мимо ушей, просто стоя и наблюдая за каждым её жестом, за каждым её движением. Словно маленький паренек, что впервые влюбился. Он просто стоял и наблюдал за ней.
Но, долго это не могло продолжаться. Наконец, вампир пришел в себя. Ему казалось, что он спит и не мог поверить, что это произошло. Кристоф понимал, что если он еще жив, значит она его не тронет и в дальнейшем. Пока он находился на балу, он был в безопасности. Да и что она могла ему сделать? Но от чего-то, ему было все-равно, что с ним произойдет. Ему просто хотелось быть рядом. Каков был шанс того, что они могли встретиться вновь? Глупо, но это вызвало улыбку на устах вампира. От чего-то он был очень рад этой встрече, даже зная, что она может оказаться для него последней в жизни. - Пусть так.
Вспомнив о правилах приличия, он поклонился собеседнице и представился. - Граф Эмиль Кристоф, миледи. Позвольте пригласить вас на танец. Это выглядело настолько забавно и нелепо. В этот момент в его разуме всплыли обрывки того дня. Как он нес её на руках, бережно, словно хрупкий хрусталь. Те чувства, что он испытывал тогда. А сейчас... Сейчас он стоял перед ней, словно не в чем не бывало. Нахал - подумаете вы. Вовсе нет, просто он был в растерянности и не знал что делать. Впервые в жизни он мешкался. Тем временем все уже танцевали. зал был наполнен музыкой и весельем. Но, Эмиль не замечал всего этого. Он видел лишь её. На тот миг, эльфийка стала для него всем. Она заменила ему весь мир.
Привыкший всю жизнь получать то, что желал, граф не знал иного способа, как просто брать это. А он хотел её, хотел её больше всего на свете. Поэтому, схватив девушку за талию, он силой придвинул её к себе, словно это было начало страстного танца и устремил свой взор в невольно поднятый взгляд эльфы. Мгновение и она вновь в его власти. Эмиль чуть ослабил хватку, зная, что она уже никуда не убежит. Всем её телом, без исключения  повелевал он.  Она была его марионеткой в тот момент, а он был её господином. Мысль, что она вновь рядом, что он вновь может ощутить жар её тела, прелестный аромат её волос, вновь взглянуть в эти обворожительные глаза, наполняла вампира пьянящей радостью. Он закружил эльфийку танце, какое-то время не говоря не слова и не давая ей вымолвить хоть одно.
Нет... Я хочу вновь насладиться твоим милым голоском, милая. Вампир чуть солабил действие чар, возвратив ей дар речи, пусть и не полностью, ибо говорить она могла очень тихи, так, чтобы её мог услышать только он и никто больше. - Я вижу, что вы тоже узнали меня, милая, - улыбнулся он ей, - Но, раз уж я представился вам, может вы тоже соизволите назвать мне свое имя. И не пытайтесь кричать, у вас все-равно этого не получится. Не бойтесь, прошу вас. Я не желаю вам зла. Просто решил обезопасить себя на всякий случай, ибо иначе, вы бы не захотели со мною говорить.

Отредактировано Эмиль Кристоф (Среда, 27 апреля, 2011г. 20:05:26)

Штоп проверил, сколько еще листовок у него осталось. Маленькое количество очень нужных сейчас листовок разочаровало его. Мертвец решил, что с этих пор будет постоянно брать их с собой как можно больше. Лишь бы из-под одежды не выпирали. А сейчас нужно было обходиться теми, что у него были с собой.
- Брат, неужели ты тоже чтишь Рамиру? Как приятно встретить единомышленника –сказал девичий голос и мертвец кивнул.
- Рамира привела сюда, на этот бал, чтобы донести до людей слова о любви. Но один я не смогу всех обойти с таким маленьким количеством листовок. Поэтому я отдам половину, и нужно будет отправиться просвещать людей…и не людей тоже – сказал Штоп и к тому листку, который был на коленях у светловолосой девушки, добавил еще несколько.
- Мы должны успеть рассказать как можно большим! – произнес зомби ровным голосом, который совсем не вязался с его словами. Иногда мертвец просто забывал о такой штуке, как интонация.
Он стал сдвигаться в сторону, чтобы забрать буклеты, которые уже должны были быть прочитаны.
- Благодарю вас, сударь. Да хранит вашу душу Единый. – сказал другой женский голос.
- Пусть Рамира хранит и единого тоже -  ответил зомби и вежливо кивнул головой на слова девушки. Он уже слышал это слово, которое многие из тех, кто пытался его убить говорили с большой буквы. Обычно жрецы и святые воины часто использовали это числительное в своих боевых кличах. Лично Штоп ничего божественного в цифре один не видел, но и не указывал другим, что молиться числу как-то…странно. Когда он не пытался этого доказать, его рубили на гораздо более крупные части, чем если мертвец начинал интересоваться насчет этого числительного.
Он заметил, что листовка все еще не была прочитана любительницей цифр и пошел дальше, к той девушке со смешными длинными ушами. Он только протянул руку, чтобы взять лежащую рядом с ней листовку, как сзади его кто-то толкнул, а потом и вообще отодвинул от дивана. Начался бал. И Штоп не заметил, что рука его оторвалась и осталась лежать вместе с листовкой около эльфийки. Он попал в толпу, и мертвецу пришлось смотреть на то, как какие-то люди держались друг за друга и кружились, чуть не падая. Зомби посочувствовал молодым людям и попытался похлопать, как это делали все вокруг. Но с одной рукой это было сделать очень сложно.
- Скажите... А можно у вас узнать, как вы себя чувствуете? – вновь раздался голос той самой девушки, любящей цифры. Штоп задумался на некоторое время. Он пытался понять, как он может себя чувствовать вообще, если учесть его мертвое состояние.
- Я себя чувствую очень…живо. Очень многим нужно рассказать о Рамире и том, что она всем помогает – сказал зомби
- Вам помочь? – добавила девушка и тут Штоп постарался продемонстрировать свое знание этикета. Он улыбнулся, хотя маска не дала ему показать свою улыбку. И, наверное, к счастью.
- Конечно! Если не сложно, поищите руку…не бойтесь, она совсем ручная. А то без неё довольно сложно раздавать листовки – ответил зомби и помотал рукой без ладони.
Штоп постарался снова вежливо улыбнуться и кивнул. Он заметил, что люди вообще очень часто кивают друг другу и решил, что такой жест подойдет к ситуации. Его глаза заметили какую-то группу с кучей людей, которые столпились вокруг кого-то либо очень важного, либо очень им нужного. Зомби направился прямо туда. Но не чтобы попытаться пробиться к тому, кого эта группа старалась то ли дождаться, то ли просто окружала. Он просто стал раздавать свои листовки во славу Рамиры. Зомби услышал, что все эти люди что-то говорили о «королеве», но мертвец не очень этим заинтересовался.
- Если пить слишком много вина, то может пострадать печень. Хотя, если что, я всегда во имя Рамиры смогу помочь или, если все очень плохо, пересадить новую – сказал зомби глухо сквозь маску белого кролика стоявшей не далеко от него женщине с бокалом в руке. Он все пытался вручить буклеты аристократам, но многие из них лишь морщили носы и отмахивались от зомби, одетого в немного более старую мантию ученика академии искусств.

Отредактировано Штоп (Среда, 27 апреля, 2011г. 21:19:18)

"И выходили они днем из домов своих с кольями и факелами, и хотели поймать они Познавшего Кровь. И блуждали они в неведении, ибо не знали, что среди них есть те, кто служит Познавшему и рабы Познавшего прятались среди суетных обывателей и сбивали их с толку и неправильно указывали дорогу, и когда наступала ночь, не успевали они спрятаться под крыши домов своих и слышали посреди леса смех Познавшего Кровь, и приходил он, и рабы его поклонялись ему и смеялся он, и сходили люди с ума, а последнему, сохранившему разум, велел познавший привести самую красивую девушку деревни, ибо велика была их вина перед познавшим, так как хотели они найти его дневное убежище, иначе, пригрозил Познавший, он придет ночью в деревню и шаги его будут шагами самого Ужаса, касания его будут касаниями Вечности, а глаза его будут глазами Древних, кто спит, там где им раньше приносили жертвы."
Это была древняя человеческая сказка про человека. Человека, что нашел способ жить вечно, что возомнил себя бессмертным, что стал богом среди людей. Она была стара, как мир, старше чем вампир, старше чем все вампиры, что живут ныне. Но предание это живо поныне, благодаря людям, чей страх перед Древним, перед первым вампиром, сковал их сердца в ужасе перед ними, навсегда. А их разум, пойдя на поводу у чувств, сотворили образ, образ безжалостных тварей, которым нужна лишь человеческая кровь. Ведь, что есть бессмертие? Сознание нашего бессмертия - это голос живущего в нас бога. У вампиров, этот голос принадлежал ему, первому, кого прокляла Темиара. Древнему, что возомнил себя богом, что пролил океаны крови и обрек вампиров на вечные муки.
Темиара смеялась... Смеялась наблюдая за тем, как обезумев от горя, поняв кем он стал, человек сам сошел с ума и превратился в зверя, чудовище. Как слабых он подчинял, а сильных разрывал на куски, бескомпромиссно, безжалостно... А ведь он хотел совсем не этого. Он не желал становиться таким, он не желал отказываться навсегда от солнечного света. От красот рассвета и от любви. Надо помнить, что наши желания могут исполниться, но хотите ли вы того, чего, казалось, так сильно просите у богов. Ведь, обыкновение желание Древнего, жить вечно, обернулось в это. Надо всегда быть осторожным в своих мольбах адресованных богам.
А, если подумать, кто есть боги? Это дети, дети, которые устали от вечной жизни, но не могут умереть. по своей сути, они тоже прокляты. Прокляты жить вечно, видеть и знать все. Ведь весь наш мир появился по случайности. От скуки. Им просто захотелось поиграть. Простая игра в жизнь, игра в куклы. Где они выполняли роль кукловода, а весь мир был их марионеткой. Жизнь... То, что было самым важным для каждого из нас, для них был лишь звук. Те, кто живут вечно, не знают, что такое смерть. Они не испытывают жалости, не испытывают голода и страданий. Одним мановением руки, боги могут обречь одного человека или целые армии на верную смерть. Не задумываясь ни о чем. Даже хваленый Единый, это лишь заигравшийся ребенок, запутавшийся в своих фантазиях, в своем воображении. И здесь, Темиара просто решила  развлечься - поиграть с жизнями, как порою дети играют с муравьями, решая, кому они оставят жизнь, а кого задавят.
"Однажды, идя ночью по горной тропе, Познавший Кровь, встретил воина, закованного в доспехи с крестом на груди, увидав Познавшего, воин выхватил меч и приготовился драться. Кто ты? - спросил Познавший Кровь и холод его слов заставил человека съежиться. Я из тех, кто убивает твоих детей, о проклятое создание! - воскликнул воин и замахнулся мечом. Но сталь лишь скользнула мимо Познавшего. Чем тебе не угодили мои создания? - спросил Познавший, - Они никому не принесли зла. Не принесли Зла! - воскликнул воин - Давай спустимся в деревню, что лежит у подножья этих гор и ты увидишь, что творят те, кому ты дал власть над кровью. И спустились они в деревню и прошли по ее улицам. Кровь покрывала землю и стены домов, обглоданные кости валялись под ногами, вспухшие искалеченные трупы с вырванными кишками, лица, застывшие в немом ужасе, высосанные до последней капли крови младенцы. Вот, что творят твои дети! - вскричал рыцарь - И только такие как я хоть как-то можем остановить этот кошмар. Но я не вижу ничего предосудительного, - пожал плечами Познавший Кровь, они всего лишь идут по пути Познания. Но это ужасно, то, что они сотворили! - сказал воин, - они порождения зла! Зло и добро в твоей душе, - покачал головой Познавший Кровь, - Ты можешь смотреть на мир сквозь призму добра или сквозь призму зла. Смотри же сквозь призму добра. И Познавший Кровь распял его на стене дома и вспорол живот и вытащил оттуда кишки рыцаря и бросил их на землю и переломал он ему хребет и руки и ноги, а рыцарь, смотрящий на все это сквозь райские кущи лишь улыбался блаженству, что испытывал впервые в жизни. Видишь, - сказал Познавший, - Ты смотрел сквозь призму добра, а теперь смотри сквозь призму зла! И сотворил Познавший волшебство, и зажили раны рыцаря, и сросся хребет, и затянулась рана в брюхе, и зажили все прочие раны, и ушел Познавший. Но не было конца кошмарным мукам рыцаря, ибо видел он все через призму зла, и хоть был здоров, катался он в муках по земле, не находя успокоения боли, которой нет названия. И долго искал он Познавшего Кровь и нашел его, и попросил дать ему возможность познать кровь, только бы не испытывать мук. Ты говорил о зле., - молвил Познавший, - Не зная его. Зло и добро в твоей душе И снова Познавший заставил рыцаря видеть через добро, и возрадовался тот, и спустился из гор в ближайшую деревушку, проповедовать людям, приобретенное знание, и лилась кровь и вспарывались животы и ломались кости, ибо такова была проповедь рыцаря, некогда давшего клятву бороться с порождениями зла."
От чего такие мысли стали приходить в голову вампира? Может это слова, слова той, что, как ему казалось, могла понять его. Слова той, что была так же одинока, как и он сам. Слова, что не смотря на все, были правдивы и заставили сердце Познавшего Кровь сжаться в груди от невыносимой боли. От осознания того, как он жалок на самом деле, как он несчастен и убог. Нет... Не смотрел он сквозь призму зла в тот момент, но боль была невыносима и тяжким грузом лежала все эти годы на его сердце. Он понимал, что не смотря на то, что он отрицал это, истина лишь одна. И она, мгновение назад сорвалась с её уст. И имя, имя той, которую, он не сможет уже забыть никогда.
- Да, вы правы. Я живу во лжи. В паутине сотканной из собственный надежд, желаний и решений. Ложь... Она долгие годы отравляла мое сердце, от чего оно и стало таким черным. Я всегда создаю себе иллюзию, потому-что не хотел видеть реальность. Она удручает меня. Вы не знаете, что такое быть проклятым монстром. Всеми гонимым, всеми презираемым. - Эмиль на миг замолчал, вновь взглянув в глаза девушки, взгляд его был наполнен пустотой и болью, болью, что приносила не с чем несравнимые муки, болью, что невозможно описать, - Укус? Смешно спрашивать это у монстра. Вы же сами меня им называете. Вы сами ответили правдиво. Да, я монстр. Я хищник, я убийца. Зачем? Просто я посмел на тот миг овладеть мною. Я посмел оценить свою жизнь выше вашей. Банальное желание жить, которое присуще любому существу. Но, вы правы, таким, как я не следует жить. Вампиру осточертел этот вечер. Эти люди, что столпились в зале. Ему хотелось остаться с ней наедине. Чтобы никто не мог прервать их. - Пойдемте. Только не бойтесь, я не причиню вам зла. К чему мне лгать сейчас? Ведь если бы я желал, то уже давно убил вас. Поэтому, успокойтесь и идите вслед за мной. Вампир протянул девушке руку и повел её в одну из комнат, где могли уединиться для беседы, гости, уставшие от музыки и танцев.

Отредактировано Эмиль Кристоф (Четверг, 28 апреля, 2011г. 15:50:06)

В его взгляде что-то было. Она это чувствовала сегодня весь вечер. Если раньше вампир казался заносчивым себялюбцем, который привык получать всё от этой жизни, то сегодня… сегодня он был другим, абсолютно другим. Эль не могла объяснить, что изменилось в нём. Светлые эльфы были слишком чувствительны к опасности и к ощущению других существ. А к тому же, ей помогала некая связь, которая установилась между ними после укуса. В его взгляде читалась не только печаль и унынье, он словно жалел о чём-то. Да с такой силой, что её сердце защемило от боли. Неужели он опять играет? Девушка уже ничего не понимала, а самое главное не могла разобраться в себе. А именно, что она чувствует к нему. Жалость - определённо, ей было его жалко, но жалость с одной стороны весов, перевешивала ненависть. Его речь убедила её в своих догадках, она сказала всю правду о нём и он её, правду, признал. И ведь Эль действительно не знала, что быть таким монстром, и наверное не хотела бы знать. Но каждый монстр, когда-то был человеком. Нельзя родиться тварью со злом в сердце, нельзя жить с самого начала во тьме. А если это было так? Что если невозможность получать счастье, не знать что это такое воплотило в свет вот такое странное существо? Существо без души, без сердца, существо, которое никогда не знало любви.
Весь этот вечер граф был задумчив, он словно ушёл в себя, как только увидел девушку. Неужели он жалеет её? Неужели жалеет о той ночи, когда ему пришлось укусить её? И вообще, кто тогда вытащил её тело из здания таврены? Кто отнёс её в самое ближайшее поселение? Кто платил за лечение… По началу ей казалось, что люди были к ней добры просто так, но позже она выяснила, что какой-то господин принёс её на своих руках и оплатил услуги по уходу, пока девушка не смогла ходить. Догадка мелькала, но так и не получила осязаемую мысль, а поэтому Эль тогда решила, что её спас тот ведьмак, который пытался помочь. Думать, что это могло сделать это существо, безжалостный зверь, который и подарил ей поцелуй смерти, думать, что он спас её, было глупо. Но а вдруг? Этот его взгляд, он пугал, он завораживал и возбуждал. Он вызывал сотню ярких чувств и эмоций и все они были враз. Опять румянец заиграл на её щеках, она просто не понимала, что с ней происходит. Ей бы закричать, ей бы позвать на помощь, тем более хватка власти над её разумом почти отпустила девушку. Отчего она молчала, смотря в его чарующие глаза?
- Она была дочь Эльфийских кровей,
Он Ее Принц из мира Теней.
Судьба их когда-то вместе свела,
Перепутав все карты у Ночи и Дня…
Старая, древняя легенда о вражде вампиров и светлых эльфов, только вот кроме вражды, в ней были строки и о любви.... Почему именно сейчас она её вспомнила? Потому что её разум говорил, что вампирам доверять нельзя, а та стена, что веками выстраивалась между их расами, пустила трещину, только от его взгляда. Но та старая легенда о любви и ненависти, о борьбе и войне... она всплыла в разуме картинками.

Эль сопротивлялась, вся её натура сопротивлялась этим глазам. И ведь он даже не держал её магическим гипнозом, уже. Но противная гуманность вцепилась в разум и сердце. Весь этот бал, все люди вокруг словно исчезли, оставляя только его в поле её мыслей.
- Пойдемте. Только не бойтесь, я не причиню вам зла. К чему мне лгать сейчас? Ведь если бы я желал, то уже давно убил вас. Поэтому, успокойтесь и идите вслед за мной.- Голова машинально обратилась к тому месту, где был отец и братья, но они слишком заняты беседой в кругу мужчин, да и пары, что кружились вокруг, скрыли их от взгляда. Любопытство, ни грамма страха, и жалость. Вот три мотива, которыми она сейчас руководствовалась. Возможно и зря. Наверняка зря она доверилась его словам, но разве такие глаза могут врать?Каким нужно быть актёром, что бы настолько жалеть о своей сущности? Ведь она чувствовала всё, что он в этот момент. Доверилась, но что есть доверие? Доверие — это когда даешь в руки нож и поворачиваешься спиной. Да… она это сделала. Светлая, наивная эльфа.
Вернув свой взгляд к нему, она последовала следом за ним, а он всё утягивал её, держа за ручку, вперёд, через танцующие пары, ловко лавируя между людьми. Музыка кружила дам и кавалеров, а её утягивали куда-то в темноту коридоров старого театра.
Зал остался позади, они окунулись в полумрак коридоров. Свечи в канделябрах тускло мерцали, освещая им путь. Она обернулась, смотря в освещённый, и такой живой зал и ей казалось, что она оставила жизнь, уходя от настоящего и погружаясь в смерти тишину. Двери, коридоры и вот кажется та самая комната, для отдыха от суеты бала. Мурашки стеснением прошлись по телу. Ей было неудобно оставаться с мужчиной наедине. Хотя о чём она думает? Пред ней монстр, который может скушать её и не подавится, а она о стеснении и приличии думает. Глазки оторвались от пола и уверено посмотрели на графа.
-Вы обещали не делать ничего плохого.- Напомнила она.- Я надеюсь, вы сдержите своё слово.
Да, она дала ему шанс, только вот для чего? Девушка поймала себя на мысли, что задаётся слишком многими вопросами, а ответить на них не в состоянии. Но, на то она и молодость, что бы совершать странные и не обдуманные поступки. Сердечко билось быстро-быстро, в комнате они были одни.
-Вы что-то хотели мне ещё сказать? – Нарушила она неловкую тишину. Да и почему неловкую? Не сама ли она несколько минут назад поклялась его убить? Хороший шанс, никого нет, вот только бы раздобыть оружие. Глазки машинально окинули взглядом комнату, но кроме мягких диванчиков и столиков со свечами и выпивкой ничего вокруг подходящего не было. 
-Интересно, кто-нибудь видел, как мы уходили?- Угнетала тишина и потрескивание свечей. Всё казалось не реальным, ведь будь она в здравом уме, то добровольно бы не осталась с вампиром в одной комнате. Тогда что же заставило её поддаться уговорам и находиться здесь?

- Видимо Рамира столь чтит своих слуг, что оставляет им жизнь после смерти, - Кленг фыркнул, проходя мимо человека, чью руку он заметил несколько секунд назад лежащей на полу с листовкой. Смешно, не более. Не останавливаясь он прошёл дальше, даже не обернувшись. Холодный, гордый, самовлюблённый - Белый был таким, хотя не сильно любил именно эти названия чувствам. Было в них что-то такое противное и даже липкое, как только что слепленная паутина. Ну да ладно, забудем. Уши крысы ощутили музыку, едва заметно дёрнулись и на морду выползла вежливая улыбка.
Бал, наконец-то, открылся для простых и счастливых обывателей, пришедших сюда потанцевать. Кружились пары, люди смотрели на них, хлопали, улыбались, оценивали. Тёмные глаза вел'кари случайно подмечали неточности - без них нет ни одного танца, этому нет спасенья. Когда смотреть на танцующих надоело, крыса просто отвернулся, прокладывая посохом дорогу меж пышных юбок и человеческих тел. Нет, не любил он такие сборища, чувствовал себя не в своей тарелке, но единственное, что могло его обрадовать, так это завязывание полезных знакомств. Например, с королевой, выделяющейся из толпы подобно архимагу среди младших братьев. Не передать словами как Кленг был заворожён Лореей, столь отдалённой от него и столь прекрасной. Из приятного забвения вывела Орма, пропищав на ухо непристойность, от которой в голове прояснилось, а внутри зародился смех. Впрочем, смеяться он не посмел, только лукаво улыбнуться, касаясь белой крысиной шёрстки и краем глаза наблюдая за компанией эльфов. Увы и ах, на простой вкус шамана они были чересчур разодеты, горды и заносчивы. Того гляди носы оторвутся в попытке продырявить потолок. Щёлкнув хвостом, стихийник огляделся, стараясь снова найти силуэт королевы, но, ростом не вышедший вел'кари, заметить её не мог как ни пытался. Что было печально, очень и очень печально.
Зато заметил девушку, убивающуюся и сидящую на софе. Столь грустным показалось ему лицо, что весь аристократический налёт показался ему неуместным здесь. Да и окружающие стали бесчувственными скотами. Доковыляв до юного создания и перехватив посох левой рукой, вел'кари коснулся пальцами подбородка девушки. И столь разительным показался ему контраст тонких, старческих конечностей, покрытых тёмной кожей, с нежной и светлой кожей, что Белый непроизвольно вздрогнул. Но руки не убрал, заставляя объект своего внимания приподнять лицо. - Ну что же ты, дитя. Не к лицу столь прекрасному созданию грустить в одиночестве.

Грейвин Ленехан передал плащ подошедшему студенту и вошел в зал. Он опоздал к началу - так уж получилось, - и теперь тихо двигался вдоль стены, краем глаза поглядывая на танцующих. Он пришел сюда в качестве ученого из Университета, и полагал, что по роли ему следует держаться замкнуто и скромно. Он был одет в строгий черный костюм, из дорогой ткани, классического кроя, но без лишней пафосности. Без привычного набора оружия убийца чувствовал себя непривычно, и это мешало ему расслабиться.
Не сказать, что Грей любил великосветских бездельников. Скорее он, как и многие "интеллигенты" из буржуазии, был убежденным анархистом. Но сейчас, оказавшись в этом блеске, Грей подумал - да, есть в этом что-то. Что-то... не просто богатство, не просто веселье. Порода. Культура. "Ум, честь и совесть нашей эпохи"... Ленехан усмехнулся своим мыслям и потер пальцем переносицу, отгоняя невесть откуда взявшиеся мысли. "Не думал, что меня еще можно так сильно впечатлить. Выходит - можно...".
Разглядывая всех и никого особо, Грей устроился на диванчике. Сюда его привели, к сожалению, чисто прагматические цели. Придворные интриги, кулуарные убийства - как бы могла развернуться здесь Гильдия! Его анархистские пристрастия тут уже не играли никакой роли. Грей Ленехан потому и занимал свою должность, что мог подчинить свои личные амбиции целям своей Гильдии.
Миг. Все логичные доводы и мысли вдруг разом исчезли. Грею показалось...
...Нет, неужели? Неужели Она тоже здесь?

Действительно это была Она. Вот только узнать ее было трудно. Яркую одежду сменило спокойное, но элегантное платье цвета сливок с открыти плечами. Никакой вышивки драгоценными камнями или стразами. Только черная шелковая нить пущенная сверху корсета и цветочным рисунком спускающаяся на грудь. Платье можно было бы назвать скромным, но она настолько гармонично подчеркивало все достоинства ее фигуры, и скрывала недостатки, что определение "скромное" как ему и положено, стушевавшись пряталось в темный угол. Открытые плечи, летящая юбка. Вся Яра выглядела как тонкая, хрупкая статуэтка. Волосы собраны в высокую, но несложную прическу, отдельные пряди, впрочем, как и всегда, игриво спадают на шею и плечи. Туфельки на маленьком каблучке, подчеркивают ее невысокий рост, и это добавляет ей некоторую беззащитность. Этакая трепетная лань. Корсет туго затянут, и без того тонкая талия стала по настоящему осиной. Как и положено любой приличной девушке, ее ручки закрывают перчатки выше локтя в тон платья. На шее, на цепочке, висит ее амулет-зуб, но поверх кулона  аккуратно намотана тонкая золотая нить, чтобы скрыть его грубость, явно не подходящую к наряду.
Кошка появилась здесь уже давно, около получаса назад. На тот момент, когда появился Грей, она уже успела обзавестись компанией, разумеется исключительно мужской, и теперь с нежной улыбкой, легко поддерживала беседу сразу с тремя молодыми людьми, умудряясь уделять каждому из них равную долю внимания. Она пока что не выбрала, кто из них ей нравиться больше, поэтому не было смысла выказывать свою благосклонность кому-то одному, равно как и давать повод для ревности. Все трое были молодыми светскими хлыщами, прожигающие то, что выделяли им родители на развлечения.
Она приехала сюда развеяться, забыться, сбежать от серьезных дел и просто отдохнуть, немного поиграть и, возможно, наладить полезные связи. Пока ей везло, даже в том плане, что она не встретила никого из своих прошлых "пассий".
По спине пробежали мурашки. Так иногда происходи, когда кто-то в упор смотрит ей в спину. Ярре, украдкой, обернулась через плечо, но в общей суматохе разглядеть, кто это, не получилось. Слишком много народа, слишком много суеты.

Марианна, Тереза или всё-таки молодой маг по имени Терион? У меня определённо есть выбор. - ртутно-серый конь по кличке Мышьяк был привязан в парке к изгороди рядом с кустом белых роз. Вряд ли к тому времени как хозяйка вернётся здесь останется хотя бы цветочек. Проигнорировав калитку толи юноша толи девушка легко перемахнула загородку, ведь никого рядом не было, а следовательно никто не видел такого неподобающего поведения.  Тысячу лет не бывала на балу, с тех самых пор как умерла тётушка. А как весело мы тогда взорвали бутылку с шампанским... барышни посыпались на пол как ягоды из перезревшей виноградной грозди.
На несколько секунд затормозив у дверей молодой красавчик вытер руки батистовым платочком с вышитым графским гербом и расширил глаза от ужаса, глядя на чёрные полосы. Ай-яй-яй... В слух он конечно же ничего не сказал, старательно запихнув платок в карман пиджака и тут же лениво натянул белые перчатки. Ну всё, внутрь. Тихий вздох, рот он прикрыл перчаткой чтобы спрятать милую улыбку, которая всё ещё отдавала ехидцей. Нет, только не начинать сейчас, а то потом не смогу остановиться. Я же молодой аристократ, прекрасный во всех своих побуждениях и даже двигающийся соответствующим образом. И, главное скучающий... Эй, я такой же как вы и я иду!
Необходимо было сделать походку достаточно уверенной и движения чуть более размашистыми чем у девушки, выпрямить спину чтобы барышни спрашивали что-нибудь вроде "вы военный?" и в ответ получали "Мадам, я старый боевой маг, я не знаю слов любви..." Ну-ну, ещё немного и я буду хихикать как развратная девица. Театральный жест "ах, у меня так болит голова" помог скрыть ещё один приступ смеха.
Юноша притворно вздохнул. В толчее прихожей ему изрядно отдавили ногу. И почему я не надела обувь с металлическими носами? Это же бал... Нет, нет, нет, нужно прийти в норму, иначе они поймут... Что там подумал бы на моём месте истинный аристократ? Ах, эти наступающие на ноги господины просто невыносимы. Ничто не  меняется, бал всё тот же, смертельная скука помноженная на колличество танцующих пар  сумме с гомоном, жарой и светскими разговорами. Я определённо потерян для общества так как не могу их выносить без нюхательных солей.
Он ненадолго застыл у стены, наблюдая за тем, как кружатся пары ощущая мелодию кожей, вслушиваясь в ритм звучание ног и пытаясь различить рисунок первозданного хаоса в калышащихся одеждах танцующих пар. Чуть-чуть сдвинул и приподнял брови, что делало лицо более возвышенным и ранимым. Эта юная дева у стены, совсем одна и кажется мне смутно знакомой. Но к ней подошёл крысолюд, не стоит нарываться особенно только оправившись от ранения.
Печально вздохнув и послав в сторону Миримэ тоскливый взгляд серых глаз юноша прошествовал к дивану и увидел там упавшую в обморк девушку на руках у кавалера.
Я могу чем-то помочь? - вежливо спросил он и вытащил из кармана заботливо припрятанную ещё в поместье Вадалис баночку с аммиачной солью понюхал, поморщился и принялся меланхолично запихивать в неё небольшой файерболл. Увидев это парочка куда-то испарилась и чародейка с чувством выполненного долга опустилась на отвоёванный диван, естественно закрыв баночку и убрав её с глаз долой. Я могла бы написать трактат о пользе аммиака и правильном его применении, но... разве они поймут? - чародейка обвела присутствующих ленивым высокомерным взглядом, взяла бокал вина с подноса проходящего мимо слуги и устроившись поудобнее принялась наблюдать за происходящим.