Тортуга. Трактир "На семи ветрах". <<<

Борт корабля «Гром».

Команда собралась быстро. Ребята собрались уже через час, после того, как Тефур отдал приказ об отплытии. Как это не парадоксально, но пьяными были единицы. Приказ капитана об отплытии все восприняли как должное и лишних вопросов не задавали. Собственно за это их и любил Тефур – беспрекословное выполнение любого приказа, а все из-за того, что команда полностью доверяла Кашалоту и любила его, как родного отца. Вопрос о том, надолго ли на корабль зашли чужаки задал лишь кок, да и только из-за известной бережливости Кашалота, ибо вопрос сопроводился затем вопросом о том, как кормить гостей.
Если Ксанку большинство членов команды знали, и довольно открыто встретили её, то Фармира восприняли двояко. Кому-то он понравился, кому-то совсем нет… Однако отношение своё выражать к нему не рискнул, ибо он пришел вместе с капитаном, и вступил на борт с его разрешение.
Отдав капитанские указание, и проследив, чтобы «Гром» отправился от причала в правильном направлении, гном повернулся к своим временным спутникам. «Гром» шел на полном ходу, приятный морской ветер сдул с пирата шапку-треуголку прямо в море. Гном из-за своей природной жадности громко охнул, но все же махнул рукой. Не прыгать же за шапкой в море, правильно? Осмотрев своих спутников, Кашалот сказал, обращаясь к мужчине:
- Переодеться в пиратское нужно тебе, ибо помогать будешь мне, - затем гном обратился ко всем, - План есть хитрый у меня, «Химеру» возвратить как с потерями наименьшими с стороны их да нашей. Подойдем как к «Химере» мы, перекинем мы, с Гнилого дозволения, мостик мы, аудиенции якобы ради. В подарок ему бочки три рому целых пожертвую я. Тебя, Ксанка, в бочку одну мы спрячем, в других же ром будет, на случай тот, если Гнилой отпить его сразу захочет. Пока речами его отвлекать я буду, ты, - гном тыкнул пальцем в Фаормира, - из бочки вызволишь её, и она речами бунт Гнилого против подымет. Ребята команды моей из откликнувшимся на зов твой помогут. Образом таких и Гнилого свергнем мы, и собак накажем, и потерь не потерпим. Планом моим с согласны все?
Кашалот внимательно посмотрел на мужчину с девушкой, наблюдая за их реакцией и ожидая от них ответных предложений. Гном не считал свой план идеальным, но так как иных предложений пока не поступало, решался действовать пока по нему. Впрочем, если были бы другие, более разумные предложения, гном бы их с радостью принял.

Борт корабля «Гром».

Тефур внимательно посмотрел на Фаормира, который, не будучи моряком, тяжело воспринял быстрый ход корабля. Сухо и понимающе улыбнувшись, гном молча и вежливо, не перебивая и никак не изменяясь в лице, выслушал все возражения Фаормира а так же встречные предложения, которые мужчина поставил в ответ. Признаться, в некоторых неясностях гном сам виноват – он не пояснил, что бочку открывать будет он, когда капитана рядом не будет, и под предлогом угостить ромом команду. Тихо выругав сам себя, гном вновь поднял глаза к Фаормиру и тихо пояснил:
- Нападать открыто на корабль пиратский не буду не за что я, возможность есть когда потерь не нужных избежать!.. Сам Гнилой не дурак далеко – нападать на меня не будет первый, и в аудиенции не откажет мне. Ксанку же на борт не пустит он, и сразу в бегство ударится, лишь увидит её, а зрение хорошее у него – поверь... «Химеру» не догнать мне никогда, корабль мой не сможет скорость развить большую, и упустим Гнилого мы. Посему хитростью его надо брать. Бочку откроешь ты предлогом под команду Гнилого ромом угостить. Гнилого самого же уведу я в каюту капитанскую, разговора якобы важного для. Ксанка встанет, и объявит права свои. Поверь мне, команду «Химеры» знаю отлично я - сторонников у Исагвала не много совсем, и если Ксанка объявит о лжи Гнилого смеет, то мы без крови обойтись сможем, взяв в плен бунтарей. Пойми, Фаормир, в ответе я за команду свою, и за смерть любого члена мне себе на шею грузом тяжким вешать. А возможность есть если избежать крови бессмысленной, то почему бы не воспользоваться ей?
Гном внимательно посмотрел на человека. Он точно был не моряк – если бы был моряком, то выдержать качку смог бы он. Он определенно не был обременен властью, раз так легко говорил о, по сути, открытом нападении. Гном, в принципе, догадывался, кто по профессии Фаормир, и с чего собственно он вызвался помочь – до гнома доходили слухи о награде за голову Гнилого. Решив, что все точки над «i» нужно расставить до того, как «Гром» настигнет «Химеру», гном вполне дружелюбно обратился к убийце:
- Фаормир, Гнилого убить хочешь ты, награды большой для. Голову Исагвала заберешь ты помех без, и отвезу тебя я до Илсэ, дабы награду получил ты. Но помощь не безвозмездна будет… Илсэ город знаешь ты меня лучше, наверняка. Мне нужно найти некого Сьерда. Поможешь мне в том.
Гном вопросительно посмотрел на разбойника.

Отредактировано Тефур Кашалот (Среда, 16 июня, 2010г. 15:19:42)

Борт корабля «Гром».

Как хорошо снова оказаться на корабле в открытом море!
Ксана даже и подумать не могла, что она настолько сильно соскучилась по палубе судна под ногами и простирающимся до самого горизонта морским просторам. С удовольствием вдыхая солёный морской воздух и едва не лишившись пару раз своей треуголки, срываемой резкими порывами попутного ветра, Синица настолько увлеклась своим счастьем, что даже не сразу заметила мучения Фаормира. Ей не раз приходилось видеть тех, кто страдал морской болезнью, и она уже приготовилась к тому, что мужчина всё их путешествие будет кривиться от малейшей качки, но, к её удивлению, он быстро взял себя в руки. Чем невольно вызвал уважение у Ксанки, прекрасно знающей, как сложно - да практически невозможно - побороть приступы морской болезни.
Одобрительно глянув на Фаормира, Синица уселась на бочку поближе к нему и Кашалоту, приготовившись выслушать их многомудрые умозаключения, которые обязательно приведут к не менее мудрому плану. Вмешиваться в мужской разговор Ксана дальновидно не стала, тем более что Тефур и Фаормир пустились в такие велеречивые дебаты, что она лишь шокировано вытаращила глаза, но, впрочем, тут же приняла задумчивый вид. Для поддержания общей атмосферы.
Послушать Синице было что. По обоим планам у неё возникла куча претензий и опасений, однако, с другой стороны, своего плана у пиратки вообще не было, поэтому критиковать чужие идеи она пока не решилась. Не из-за корректности, просто позориться неохота... Хотя опасения свои она всё же высказала.
- Тефур, - повернулась Ксана к гному. - А если, появившись на свет божий из бочки, я нарвусь на тех, кого вы именуете "шавками Исы"? Вряд ли они обрадуются моему торжественному явлению...
Представив себе их "радость" и её последствия, Синица лишь вздохнула. До чего дожила - на свой корабль уже надо придумывать, как попасть...
- А ты, Фаормир, - решив попечалиться чуть позже, Ксанка обратилась к другому светочу мудрости. - Как ты рассчитываешь выйти против Гнилого вместо меня? Я же не ваша столичная барышня, за которую заступничество мужчины считается само собой разумеющимся. Я хочу вернуть свой корабль - и сама должна отстаивать своё право на него.
Честно говоря, пиратка ни на миг не усомнилась в том, что её победа в поединке с Исагвалом - если таковой вообще состоится - весьма и весьма эфемерна. Она не питала особых иллюзий относительно своего умения сражаться. Нет, защитить себя Синица могла... в целом. Но на дуэли против опытного фехтовальщика, кем и являлся нынешний капитан "Химеры", долго ей не продержаться.
А как Фаормир планирует заменить её в этой битве - Ксана даже не представляла. Если только она сейчас передаст ему все права на корабль... Но, разумеется, делать это Синица не собиралась. Во-первых, одно другого не лучше - какой тогда вообще смысл в погоне и сражении Исагвала? А во-вторых, пиратка очень сомневалась, что команда "Химеры" так просто примет совершенно неизвестного им человека в свои ряды и, более того, позволит ему стать капитаном.

Борт корабля "Гром"

Услышав разумный вопрос Ксаны, что, признаться, мучил и его самого вот уже который час, Фаормир озадаченно коснулся шершавыми подушечками пальцев колючего подбородка – водилось за ним подобное невинное обыкновение, открыл было рот, дабы, не тая горькую правду за бессмысленным блеском безосновательных заверений в близости бескровного решения назревшей проблемы, признать то, что в измышлениях своих многочисленных зашёл он в непростительный тупик…да так и застыл, отстраненно ощущая, как где – то на самом краешке огорошенного чуть ранее гномом произнесённым сознания бродит минутная неловкость, да холодит вмиг покрывшиеся сеткою неопрятных трещин губы пропитанный вечерней жарою и солью волн морских ветер.
Нет, вне всякого сомнения, инициатива Тефура имела несравнимо более шансов на успешное её в жизнь претворение, чем множество суетливо в голове Фаормира толкущихся вариаций, в сумме дававших полнейшее отсутствие всякой инициативы. От века было заведено так, что женщина за плечом мужским от бед, да несчастий ветров ледяных укрывается – тем паче с ним неразрывной нитью уз супружеских связанная…и грех тому, кто за имя супружницы, без вины очернению преданное, не заступится – грех, а роду его – в веках не тлеющие позор, да укоризна…и это было правильно и хорошо – для того и сплетаются судьбы мужские и женщины, чтобы создания хрупкие подобно цветам нежным жили, ни горя не зная, ни нужды…да вот только допустимо ли такое, чтобы святость брачных уз, что на любви обоюдной выстроена, да в неё же уходит корнями прочными, балаганом заменялась – пусть и из целей благородных зело устроенным?..
Да только балаганом ли?..
Фаормир задумчиво окинул новоявленную суженую внимательным взором- правильные черты смуглого личика, в извечно выражении которого в самых неожиданных пропорциях перемешались граничащая с детской наивность и некая затаённая воля, никогда с лица пиратки не сходящий прищур – и поди догадайся, насмехается ли она над тобою, или же втайне оценивает…девчонка – вздорная и упрямая – чего стоит одно лишь её поведение при приснопамятном инциденте в кабаке на не так давно «Громом» покинутой Тортуге! Да ей бы в куклы играть, из тряпок разноцветных сшитые, а не кольца серебряные на тонкие пальцы нанизывать…женить удумали! Да на ком – на дите неразумном…
Фаормир раздражённо мотнул головой и осторожно отвёл в сторону протянутую ладонь. Из серебра, самими богами во времена стародавние освящённого, отлитое колечко остро сверкнуло прозрачным хрусталиком прощальной слезинки…
-Не буду я ей ничего предлагать! – успев сам себе прежде чем оные крайнего возмущения речи с уст его слетели поразиться, рявкнул Фаормир – рявкнул так, что длинные уголки банданы пугливо колыхнулись – уж лучше в одиночку на мачты Исагваловы полезу с кинжалом в зубах
Фаормир замер, переводя внезапным криком сорванное дыхание – но уже секунду быстротечную спустя всем своим душевным терзаниям наперекор принялся что – то ожесточённо кричать, что – то кому – то – уж не самому ли себе? – доказывая и кого – то в чём то отчаянно убеждая.
-Без девчонок обойдёмся нахальных! – гранитной могильной плитою сего изречения разбойник завершил свою пылкую речь и, чувствуя, как отчаянно саднит горло след недавнего жара, с коим утверждал он в сознании своём и окружающих ужасность подобного выхода из сложившейся ситуации, привалился к ажурному фальшборту, ещё с минуту безмолвно потрясая в воздухе сжатыми кулаками. – будто бы силясь даже в отсутствии голоса кого – то в чём – то убедить. Но вот кого и в чём?.. на этот вопрос, пожалуй, даже сам Фаормир не мог найти ответа…

Борт корабля «Гром».

Тефур понимал, что реакция новоиспеченных суженых будет бурной. Гном спокойно выслушал протесты Фаормира, которых он вполне ожидал. Кашалот знал, что другого выхода из сложившийся ситуации никто них все равно не знает, и если разбойник хочет получить голову Гнилого, а Ксана корабль, то они должны поженится. Спокойно и невозмутимо приняв яростные взгляды, Тефур уже хотел было сказать, что все понимает, но другого выхода он не видит, как Ксанка… Перевела стрелки на него!.. Гном сжал свои руки в достаточно увесистые кулаки. Он обладал большой сдержанностью, даже для гнома… Но и его, как гном сам утверждал, ангельскому терпению тоже мог придти конец. Гном не стал кричать, топать ногами, но в плотную подошел Ксанке, хоть и доставал ей разве что до груди, посмотрел в глаза и сквозь зубы прорычал:
- А Леон позволил бы, чтобы командовал кораблем его Гнилой? План сама тогда предлагай. Не помощник тогда я…
Гном отвернулся, надулся, бросил кольца на деревянную палубу и отошел от Фаормира и Ксанки, повернувшись к ним спиной. Обижался гном по-детски, это знала вся команда. Но если трогать его в таком состоянии, то можно было спокойно получить увесистым кулаком в нос, а рука у гнома  тяжелая.
Все же, в своем праведном гневе, Тефур услышал последние слова Ксанки. Все ещё злой, гном повернулся и уставился то на Фаормира и Ксанку. Признаться, вопрос пиратки был задан по существу. Но обиженный гном этого признавать совершенно не хотел. Сурово качнув головой – мол он жестоко обижен и более не советчик, раз предложения его мудрые так в штыки принимают, гном отошел от них ещё на пару шагов, после чего упрямо уставился вдаль, выглядывая что-то известное лишь только ему. Потом взгляд его синих глаз постепенно перебрался на палубу корабля.
Палуба сияла чистотой, - команда Тефура знала свое дело. Опытные моряки всегда держали верхнюю палубу «Грома» в чистоте. Большой, тяжеловооруженный фрегат, нос которого был обделан железом, ибо плавать на Севере можно только так, можно было принять за просто хорошо охраняемое торговое судно. Тефур любил свой корабль и свою команду. И они отвечали ему тем же…
Море было спокойно. Гном этого не любил. Лучше шторм, чем штиль. В штиль команда скучает, и мало ли какие мысли могли родится в их голове…

Корабль "Гром". Палуба.

- Да нормальный план, Кашалот, - сразу же пошла на попятный Ксанка, заметив, что гном обиделся. - Просто неожиданный... слегка.
В принципе, ничего ужасного в том, что она станет девушкой замужней, Синица теперь не видела. Всё равно ведь ничего от этого не изменится по сути дела... Ведь брак-то не настоящий будет. Вот только на вопрос её никто так и не соизволил ответить. А он интересовал Ксану гораздо больше превратностей её "семейной" жизни.
Фаормир-то явно не подумает даже променять столичную жизнь на жизнь пирата. Конечно, судя по нему, вряд ли он в Илсэ цветочки на ярмарку выращивает, но всё равно бытность морского разбойника для непривычного человека тяжела будет... А когда он покинет "Химеру" даже самый недалёкий из матросов поймёт, с чего их капитан решила так скоропалительно выскочить замуж.
- А и чёрт с вами, - вслух поговорила пиратка, придя, наконец, к одному выводу. - Будь, что будет.
Видя, что гном продолжает дуться, а Фаормир вообще делает вид, что ничто происходящее его совершенно не касается, Ксана подняла небрежно брошенные мужчиной кольца и подошла к нему.
- Ну, на колени падать не буду... - начала она, едва сдерживая смех. - Возьмёшь ли ты меня в жёны, Фаормир... э... у тебя ведь есть фамилия... наверно. Но я её пока не знаю и, учти, себе не возьму ни за что. Так, я отвлеклась. Фаормир, станешь ли ты моим мужем? Вот так.
Синица на самом деле была готова рассмеяться. Никогда в жизни она бы не подумала, что станет сама делать подобное предложение почти незнакомому ей мужчине. Да и знакомому...
"Ужас, одним словом" - констатировала она, но комичность ситуации не позволяла Ксанке загрустить.
От одного предположения, что сейчас чувствует Фаормир, но главное, что он будет чувствовать в будущем, пиратке становилось настолько смешно, что она, не удержавшись, пару раз весело фыркнула, однако взгляда от мужчины не отвела.
"Надеюсь, падать в обморок он не будет... Женишок..."
- Эй, гноме, - окликнула она Тефура. - Ты готов начать исполнять свои обязанности корабельного священника? Пока мой будущий супруг не предпочёл пообщаться с акулами вместо меня... - последние слова Синица добавила совсем тихо. Из опасений, что Фаормир всё-таки не выдержит и прибьёт её. И Кашалот сейчас вряд ли станет её защищать.

Корабль "Гром". Палуба.

Фаормир нервно обернулся, заслышав у плеча его левого зазвеневший синью колокольчиков полевых на закатном ветру голос наречённой суженой – странно, но прежде заставляющий его невольно замирать душою, ныне он прозвучал как – то совершенно особенно, впервые заставив разбойника с весьма и весьма от приязни далёким интересом взглянуть на лебединую шейку нахалки. Быть может, виною оной удивившей казалось бы, на веку своём разучившегося удивляться разбойника перемене послужили явственные нотки совершенно ничем даже из банальнейшей деликатности не прикрытого сарказма, что, признаться, небесную гармонию голоса Ксаны совершенно не портили, но тем не менее наделяли её неким новым, Фаормиру исключительно не понравившемся звучанием. Обернулся, лелея в опутанном чёрной паутиною вполне, на его пристрастный взгляд, обоснованного гнева сердце лишь одно, совершенно не соответствующее правилам обращения с представительницами прекрасного пола, желание, однако, обернувшись, замер, оторопело созерцая будто бы по повелению колдовскому появившуюся в ладони его глиняную чашу, в которой неспешно – тягуче плескалась рубиновая жидкость. Оставаясь во власти негаданно поднявшего голову любопытства, Фаормир осторожно втянул носом курящийся над чашей аромат дурманного разнотравья и, осторожно пригубив, остался вполне вкусом напитка пиратского удовлетворён. Что, возможно, и поспособствовало постепенному выравниванию на левую сторону перекошенного настроения разбойника.
-Хорошо. – Далеко в сторону отставив руку с опасно на раскрытой ладони забалансировавшей чашею, Фаормир склонился пред девушкою в шутливом поклоне, невольно перенимая предложенное ею комильфо. – миледи Ксана, почту за честь быть Вашим супругом.
Заметив краем глаза, что палуба постепенно заполняется разномастным народом, что, прельстившись обещанием Тефура, слетались к месту предстоящего торжества, будто легковерные мотыльки, влекомые сиянием исполинской лампы, Фаормир резко шагнул навстречу продолжавшей упоённо актёрствовать пиратке и, в том числе и сам от себя оного поступка совершенно не ожидая, подхватил её на руки. Глухо ухнула, о доски просмоленные ударившись, глиняная кружка, исторгая из чрева глянцевого рубин дурного хмеля, что разился окрест неопрятной лужею.
Впоследствии разбойник с жаром убеждал себя в том, что именно он – то и оказался во всём в мгновение ока случившемся повинен – он, ударивший в голову дурную ослабленного мерным раскачиванием фрегата на неспокойных волнах разбойника, и никто иной!..однако уверовать в его единственную вину упорно не получалось…
Преисполнившись невесть откуда взявшейся отваги, разбойник, чувствуя плечом отчаянную дробь девичьего сердечка, закружил наречённую супругою его по палубе, запрокинув голову и вдохновенно распевая песни только – только на холсте небес лёгкими набросками летучей кисти Вечности проявлявшимся звёздам, от такого безобразия даже, как ему в одно мгновение показалось, покачнувшимися.
А когда в небе растаяла последняя дребезжащая нота – рухнул на колени, склонившись над Синицей с явным намереньем запечатлеть на трепетных устах её первый супружеский поцелуй…

Отредактировано Фаормир Эорран (Понедельник, 21 июня, 2010г. 20:00:50)

Корабль "Гром". Палуба.

Фаормир, смутно ощутив, как неприятным замираньем откликнулось сердце на мягко чуткого слуха его коснувшийся шёпот новоявленной супружницы, в тот же миг, впрочем, сглаженное трепетным прикосновением оказавшихся неожиданно горячими губ, мотнул головою, склонившись чуть ниже над возлюбленной супругою, совершенно запамятовав о том, что ещё без малого минуту быстротечную тому назад всерьёз намеревался пресечь губительную, как ему в те мгновенья казалось, для духа его и свободы инициативу безмолвствующего Тефура. Однако, приметив в янтарной глубине слегка - и чертовски, признаться, обворожительно - прищуренных глаз сапфировый блеск мимолетной тревоги, тотчас же безоговорочно отстранился, не упустив возможности вскользь коснуться щекою тёплой щеки Ксаны и, нимало огорченья не тая, шепнуть:
- Ненастоящий... и мне уже становится грустно от этого...
Услышав обращение ни на мгновение не утратившей видимо природную тягу к ехидству, Синицы, Фаормир беззлобно усмехнулся во вновь отпущенные усы и, без слов доказывая благоверной свою готовность следовать под злат венец, чуть крепче сжал её изящный локоток и вслед за нею склонил шутливо голову, изо всех сил стараясь если и не заставить самого себя относиться к происходящему со всей положенной серьёзностью, то хотя бы убедить остальных в наличии последнего. Не получалось. То ли пробудилась давнишняя склонность к беспричинному веселью, коей Фаормир отличался в первые годы служения в Гильдии - однако сам разбойник придерживался иного объяснения возникновения совершенно неуместных в данной ситуации чувств. Его пьянила близость Ксаны, пьянило тепло её кожи и тонкий, едва-едва, словно звон упругого рассветного марева, различимый аромат её матово в лучах солнца яркого поблёскивающих локонов. Пьянила - и не оставляла ни малейшего воспоминания о том, насколько неприятной стала история их спонтанного знакомства. Фаормир покосился на северного барона, невольно отмечая про себя, насколько, должно быть, комично выглядит со стороны их неожиданное торжество и тут же вновь уронил на грудь вихрастую голову, одного лишь озорства ради принявшись игриво поглаживать прохладные пальцы невесты, покоящиеся на его широкой ладони. Принялся, одновременно с этим не оставляя надежды подспудно убедить самого себя, в мгновения оный проявлявшего далеко для разбойника не лучшие качества, в том, что в душе его бушует, обжигая обрывающее на середине разгульный свой бег сердце, пламень дурного хмеля, который оказалось не под силу извести холодному ветру и соли, им приносимой. Однако что-то в глубине души его упорно сопротивлялось столь незатейливому объяснению резких перемен, настигших калёною стрелою разбойника - что-то вопияло о том, то стоит порою заглянуть внутрь себя, оставив бесплодное скольжение рассеянного взора по матовой поверхности видимых чувств. Стоит заглянуть - и откроется в тот же миг то ли сокровищница неоскудеваемая, то ли бездна - глотка чёрная... было ли это так на самом деле?..
Фаормир не знал… и не хотел знать. Он продолжал неощутимо касаться бархатной кожи Ксаны. Ему безумно нравилось сие нетривиальное занятие. И иного объяснения он не желал.

Отредактировано Фаормир Эорран (Вторник, 22 июня, 2010г. 19:21:15)

Корабль "Гром". Палуба.

Фаормир тихонько вздохнул, внимая громогласным речам самочинно возложившего на плечи свои право в свидетели церемонии скоропалительной призвать силы небесные Тефура. Порой разбойнику казалось, что и мягко поскрипывающая палуба, и приглушённый шёпот команды, и надрывные крики чаек в набрякших ранней тьмою небесах остались где-то в заморской дали, окутались густой тишиной - реальным же осталось лишь тепло хрупкой ладошки, стиснутой его пальцами. Разбойник ободряюще улыбнулся Синице - странно, но несмотря на то, что с момента первой их встречи минул один лишь день, на то, что сама вышеупомянутая встреча произошла при, мягко скажем, не вполне благоприятных обстоятельствах, Фаормир испытывал по отношению к ней непонятную нежность - будто бы гладили пальцы его нежные лепестки диковинного цветка... И это чуждое тёмной душе его чувство жалило сердце огоньками доселе не изведанного пламени, бередило старые раны, вновь начавшие кровоточить слезами загубленных чувств.
Последний миг - последнее слово, и где-то в вышине, для взора смертных недосягаемой - безмолвный всполох пурпурной молнии - те, кто ведает каждый шаг чад своих негодных, приняли и закрепили обет сотворения новых любовных уз. Фаормир улыбнулся - на этот раз с видимым облегчением - будто бы лопнули грудь его стянувшие ремни постылых условностей - и, нимало посторонних присутствием не смущаясь, притянул к себе супругу. Промедлив мгновение, ласково коснулся кончиками пальцев её бархатной щеки, не удержавшись, прижался к ней щекою своей... А затем нежно и бережно прильнул отчего-то вмиг пересохшими губами к её сладким, будто мёд хмельной, устам...
Ксана же, даже в глубине души не мечтавшая о таких нежностях, отстранилась от Фаормира довольно быстро.
- Пошли в каюту, - прошептала она на ухо супругу. - Пьянствовать не будем, у нас есть занятие поинтереснее…
Синица постаралась придать своему голосу побольше кокетливых ноток. Зачем - она и сама не знала. Но играть со своим новоявленным муженьком ей явно должно было понравиться.
- Поинтереснее? - невольно перенимая предложенную коварной пираткой манеру беседы, скорее на игру волнительную походящей, интимно понизил голос Фаормир, несмотря на упорное сопротивление упрямицы не оставив попыток мягко коснуться губами её забавно-розового ушка.
Что-то неприятное - холодное, будто прикосновение осеннего ветра - задело край окутанной туманом розовых надежд души. Ощущение готовящейся каверзы не покидало душу разбойника, прочно обосновавшись где-то в самых мрачных её уголках, пред этим, однако, успев продиктовать Фаормиру последнюю волю свою - разбойник склонился над столь отчего-то ему полюбившимся ушком супруги, хрипло шепнув:
- Только... прошу тебя учесть, что этой ночью тебе вряд ли удастся выспаться...
Не удержавшись, Ксанка погладила Фаормира по щеке, со злорадством предвкушая дальнейшие события.
- Не волнуйся, мой сладкий, я не позволю тебе спать не только эту ночь, но и весь следующий день тоже, - тихо проговорила она и, повысив голос, чтобы услышали остальные пираты, оповестила гнома: - Тефур, молодым нужно уединиться. Мы твою каюту займём… до завтра.
С довольной улыбкой выслушав одобрительные смешки команды, Ксана взяла своего бедного супруга за руку.
- Идём.

>>> Корабль "Гром". Каюта капитана.

Посрамлённый рыжеволосой пираткой, чей проворный язычок, как ему казалось, вполне мог соперничать в остроте с лезвием абордажной сабли, Фаормир уже в который раз за всю историю недолгого знакомства его с оной престранной компанией ощутил себя лопоухим щенком, коего одним ленивым взмахом могучей лапы опрокинул наземь в улыбке насмешливой растянувший чёрные губы волкодав, однако всё же позволил нахалке увести себя в прохладный полумрак капитанских покоев.
Где, высвободив из плена цепких пальчиков запястье, лёгким толчком в спину опрокинул супругу на узкое ложе.
- Зачем же ты привела меня сюда, сладкая?
- Ну точно не за тем, о чём ты подумал, - усевшись на кровати, усмехнулась Ксанка. - Я задала тебе вопрос перед… свадьбой. Что ты будешь делать после того, как убьёшь Исагвала? Вернёшься на материк?
Фаормир беззлобно улыбнулся, чувствуя, как торжествующе царапнуло сердце сознательно им отвергаемое предчувствие и, следуя примеру пиратки, также решил не утруждать себя над ней пусть даже и незначительным возвышением - неловко скрестив ноги, он уселся на ковёр, пред этим нахально подмигнув Синице. Разумеется, дать однозначного ответа на интересующий молодую супругу вопрос он не мог - но кто, скажите на милость, запрещал ему до поры до времени скрыть сомнения свои от рыжеволосой упрямицы?..
- О, мои планы столь же просты, сколь и гениальны, - Фаормир картинно взмахнул рукой. - И то, какая роль в них будет отведена тебе, зависит лишь от того, какой ты будешь со мною этой ночью, малыш.
- Аа… - с напускной задумчивостью протянула Синица, понявшая, что ответа на мучивший её вопрос не дождётся и сейчас.
Впрочем, теперь повлиять на что-либо она была не в силах, поэтому решила просто положиться на свою удачу.
- Ну в таком случае этой ночью я собираюсь поспать, - сообщила она Фаормиру. - А тем, на что ты так усиленно намекаешь, можешь и в одиночку заняться. Главное, не в каюте, договорились, счастье моё?
Едва ли не промурлыкав последние слова, Ксана с наслаждением вытянулась на узкой кровати, укрывшись тёплым одеялом.
- Удачно тебе ночь провести, - с нескрываемой ехидцей пожелала она Фаормиру.
Фаормир вздохнул с нескрываемой досадой - на принявшем страдальческое выражение лице его на миг проступило отчаянное желание уличить госпожу Синицу в излишней скромности, от которого разбойник, впрочем, сумел воздержаться. Но осторожность не уберегла его от иной вольности - поднявшись с пола и неслышно ступая по плотно друг к другу прилегающим доскам, он приблизился к кровати и, наклонившись над беззаботно посапывающей Ксаной, легонько коснулся губами её очаровательного розовеющего ушка.
- Спокойной ночи, радость моя... Уверен, следующая наша ночь не будет отмечена подобным пренебрежением к возможному счастью…
- Ну-ну, размечтался… - сонно пробормотала пиратка, с головой накрываясь одеялом.

>>> Корабль "Гром". Палуба.

Солнечный лучик янтарной змейкой скользнул по раскрытой ладони разбойника - в тот же миг короткие пальцы сжались, будто бы в стремлении ухватить нахалку за полупрозрачный хвостик. Фаормир открыл глаза, с полминуты всматриваясь в серый потолок каюты - причудливые линии древесного узора переплетались меж собой, складываясь в лица и очертания - чего-то давно забытого, чего-то ещё грядущего... Разбойник бесшумно поднялся на ноги - сколь бы сильной болью в душе его не отдавалось поведение Синицы минувшим вечером, будить умаявшуюся девушку было бы подлостью.
Толкнув на сей раз смолчавшую дверь, поднялся на палубу - несмотря на ранний час, команда Тефура уже была на ногах, проворно сновала меж крупной сетью вант, грохотала по доскам пудовыми сапогами. Разбойник привалился спиною к стене надстройки - тёплое дерево приятно грело спину, навевая новую сладостную дрёму... Которая минутой позже была безжалостно развеяна донёсшимся из "вороньего гнезда" отчаянным криком:
- "Химера"! Прямо по курсу корабль Леона!..
Ксанка, несмотря на то, что в этот знаменательный момент продолжала мирно дрыхнуть, крик матроса всё же услышала. И размышляла над ним всего лишь пару секунд. Даже спросонья не осознать то, что её счастье так близко – уже показалось на горизонте – она не могла.
Подскочив на постели, Синица бегом бросилась из каюты, успев порадоваться тому, что так и легла спать в одежде вчера вечером. Заметив Фаормира, она крепко схватила его за рукав рубашки и с неожиданной силой потянула за собой к правому борту "Грома".
"Химера" с такого расстояния напоминала игрушечный кораблик. Но Ксанка едва подавила желание запрыгать от радости, как будто уже ступила на борт бригантины.
- Смотри! - исступлённо задёргала она рукав многострадальной рубахи Фаормира. - Это мой корабль! Хотя… - пиратка чуть приподняла брови. - Правильнее будет сказать - наш корабль… Но это пока обломись тебе. И вообще, не порть мне столь счастливый момент! - неожиданно набросилась она на мужчину. - Что ты тут такой довольный стоишь?!
Несколько томительных мгновений Фаормир, успевший стряхнуть с чела остатки колдовским шёпотом моря навеянной дрёмы, отрешённо взирал на то, как дёргает его рукав чем-то недовольная пиратка. Застывшее на лице её выражение невообразимого счастья, причудливо переплетённого со скорее озорным, нежели подлинным, возмущением отчего-то очаровало разбойника - своё чёрное дело сделали и искорками пламени вольного отблёскивающие в лучах бледного рассветного солнца локоны. Однако ропот экипажа и крутой разворот, что заложил фрегат, стараясь поймать наиболее выгодное течение ветра, не оставил и следа от настораживающего оцепенения. Фаормир довольно таки грубо отцепил от себя дрожащие пальцы девушки и вытянул её руки по швам.
- Не паниковать! - сам не зная почему, гаркнул Фаормир, смутно надеясь на то, что одного окрика окажется вполне достаточно.
- Совсем псих, да? - от неожиданности Ксана даже сделала шаг назад, отпустив руку супруга. - Ты меня так в гроб вгонишь своими истеричными выходками…
Сбросив одно оцепенение, разбойник, не пытающийся отныне поставить под сомнение то, что меж жизнью его беспутной и ниспосланием ему небесами бессовестной пиратки есть определённая связь, тотчас же стал жертвой оцепенения иного. Он стоял, не в силах произнести ни слова - лишь дёргались губы в попытке выдавить несмелую улыбку.
- Ксана… знаешь, кто ты после этого?.. - наконец прохрипел разбойник и, махнув рукой, отправился в сторону капитанского мостика - разыскивать Тефура.
- Кто? - заинтересовалась Синица, ни на шаг не отставая от Фаормира.
- Мерзавка ты, - на миг остановившись, Фаормир покосился в сторону пиратки. - Как есть мерзавка…

Совместно с Фаормиром.